Кто же ты есть, сукин ты сын.
Их поймали, выпороли и до вечера продержали в колодках.
— Они говорят: «Посланцы небес», — перевел Энрике-Трантробан, — они так зовут нас.
Не только доски, но каждый квадратный дюйм наружных поверхностей: крыльцо, нащельники, карнизы, сливы, даже рамы.
При желании можно было завернуть домой, но он крутил педали, не сворачивая, он пролетел через частокол света и тени и улыбался, как можно улыбаться только летом, когда у тебя каникулы.
Широкие пасти складов непрерывно заглатывали бочки с вином, солониной, мукой, сухарями, мешки с изюмом и сахаром, громадные круги сыра, корзины с луком и чесноком, пузатые кувшины с уксусом и оливковым маслом, связки железных изделии – лопат, мотыг, ломов, ящики с гвоздями, тюки с одеждой и обувью, бухты толстых канатов, круглые лесины для запасных рей.
Он по-прежнему боялся, что Ими выкинет одну из штучек, на какие способна.
[848] по луидору за пинту [849] .
Никто не удосужился повернуть головы, хотя мы стояли здесь уже несколько минут.
С нашим появлением все изменилось.
Ну, поспи, поспи пока.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить.
У тех они существуют, а у нас их нет.
Так, значит, вы из Хэллоуэлс-Кроссинга.
Порфир – камень, который состоит из кусочков слюды, полевого шпата и кварца, – как и все кристаллические вкрапления, художник закрашивать не стал.
Как только он или она называли какое-нибудь известное художественное произведение, она тотчас же с поразительной верностью наглядно воспроизводила положения и движения, выраженные в этом произведении, передавая иногда преднамеренно в карикатурном виде.
— Это не ветряная оспа, друг мой, хотя поначалу некоторые симптомы совпадали.
– Красавец, богатый, сильный, влиятельный приезжает в бедную страну.
Тебе нужно лишь отказать в помиловании, если кто-то попросит такового.
Вскоре сигнальщик оповестил о том, что на горизонте появилась неширокая белесоватая полоса.
— Мне тоже кажется, так будет лучше, — согласился Кибелин.
Так мы прибыли в место, где Пердикка и Гефестион закончили строительство моста близ одного города, называемого Таксила.
Но все украшения были сломаны и разрушены, а на тех местах, где некогда были ниши и карнизы, видны были только их случайно уцелевшие части.
Что-то вдруг сбило каску капрала набок, влажно плюхнувшись наземь.
— Майклу Гилэни, — рассказывал сержант, — почти шестьдесят лет по обычному счету, и если это так, то он, как это тоже легко высчитать, провел не менее тридцати пяти лет в седле велосипеда, разъезжая повсюду — по каменистым дорогам, вверх и вниз по холмам, как по волнам, и по всяким глубоким канавам, в которые забираются дороги зимой — там они прячутся от холода и вообще от неблагоприятных погодных условий.
– Не разговариваешь со мной.
Канин - на лопате… Штабной народ желает на царствие болярина Непенина.
Избитые люди с трудом поднялись на ноги и остановились перед ней, поддерживая друг друга.
— Она выразила надежду, что удастся обойтись без жёсткого противостояния.
– И чтобы не очень испугалась, а то я всегда нервничаю из-за этого.
Я бы мог сказать «для своей следующей книги», но не думаю, что будет следующая книга.
Древний Барсук считал, что я еще слишком молод и потому не могу участвовать в таком опасном набеге.
— У нас есть время обсудить все детали.
- Мы выйдем где-нибудь на шоссе.
Они явно не вошли в форму, но я надеюсь, что, отдохнув, утром они почувствуют себя лучше.
Вали отсюда, ничтожество.
Зубы были оскалены.
– Да, Дженни, и поэтому-то я знаю, а она меня не знает, поэтому-то я ее вижу, а она меня не видит… Два дня небо было затянуто облаками, два дня ее невозможно было увидеть; и в эти два дня я просто не жил: земля казалась мне обезлюдевшей, небо – пустынным; другие звезды не существовали, а вернее, я на них не глядел… Наконец, я увидел ее вновь, но словно затуманенной, словно затянутой вуалью… Тогда я решил, что ошибся; я стал сомневаться в своем телескопе, я стал сомневаться в собственных глазах, я усомнился в ней самой… К счастью, по-настоящему я ошибся именно на этот раз.
– Узнал, что король дон Педро… я хотел сказать бывший король дон Педро….
Затем пошел назад, по дороге, всматриваясь в очертания дома и в темноту под деревьями, его окружавшими.
На седле у Ребюффа лопается ремень, и Гастон совершенно теряет равновесие.
Раздавил его, как яичную скорлупу.
Ванюша думал, что он болен.
— Я думаю, что виконт избрал кратчайшую дорогу к морю, следовательно, поехал на Диэпп, — сказал Каноник.
Кровь бросилась в лицо Наташи, и ноги невольно сделали движение; но вскочить и бежать было нельзя.
– Предположите же, что я в самом деле король, и говорите.
– художник экспедиции.
Он украшал их черными и красными геометрическими фигурами, изображениями Богов и изгибающихся борцов, группами колесниц, несущихся в лазоревом пространстве.
Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы.
— Нашли кому приказывать.
я взял от его остова вот это.
В дверях появилась Наоми.
И все наши дальнейшие встречи-беседы происходили на фоне этой замечательной карты с рельефом океанического ложа, с маршрутами рейсов, прочерченных штурманской рукой Конецкого.
– крикнул он с палубы капитану, бывшему на своем посту, на мостике.
Хотя вокруг подножий высоких серых монолитов и росла густая и жесткая равнинная трава, внутри хоровода камней была голая земля, на которой местами что-то белело.
– Всемогущий Иисусе.
– Хочешь быть молодцом, так будь джигит, а не мужик.
Выглядел он ужасно.
Он оценил деликатность Алимхана, но разозлился на него за то, что тот не прибегнул к прямому мужскому разговору.
«Сколько можно мыться.
– Вишь, кружили, кружили, опять к тому же обозу выехали.
— пригласили друзья.
– Внимание, внимание.
Должно быть, следует читать: «идущих с востока».
И я не забыла Питера.
Мы попрощались, и он ушел.
Поэтому ему пришлось вернуться в гостиную, или аудиенц-залу, где он застал хозяйку замка, державшую совет со своим искусным врачом.
Вскоре путь ему преградило затянутое ряской лесное озеро.
Мы его считаем Богом и не хотим отказаться от наших порядков.
– сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон.
— Я ни на чем не настаиваю.
– Неплохо, товарищ полковник.
Другие мишки, поглядывая то в сторону крика, то в сторону подавшегося в «берлогу» «пижона», не могли решить, что им делать — следовать ли за ним или дожидаться помощи, неизвестно чьей.
В следующий раз, показывая рисунки, я намеренно добавил к ним и шутливое изображение супруга Жадеитовой Куколки, Чтимого Глашатая.
Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация.
Бернсайд там, во Френч-Лэндинге.
— Люблю, когда они при этом еще и звонко визжат.
- Мы уже близко к этому чертову городу.
Одновременно дон Педро де Айяла на всех перекрестках рассказывал, когда, где и почему потерял он свою ногу, и повесть об этой злосчастной ноге знали уже наизусть все царедворцы, камердинеры и слуги.
Абдулла хорошо понимал, какая может быть дружба между знатным вельможей – приближенным самого российского царя и его наместника на восточных землях – и им, простым воином, хотя и телохранителем этого вельможи.
— Подобрали, — поддакнул Ровенский и поинтересовался: — Когда станет известен принцип, быстро процесс можно повторить.
Он глядел на Пуаро с таким изумлением, с каким маленький мальчик смотрит на фокусника, достающего кролика из шляпы.
— В подвенечном платье… — глухо проговорил сэр Фаренгейт, выбивая трубку о свой ботфорт.
Мол, не шантрапа какая-нибудь звонит, за свой базар отвечает.
Мы начали получать письма, поток которых рос от тома к тому.
Так мир еще раз разделился надвое.
Когда же он стал слишком наседать, я прикинулась спящей.
— Папа, это мистер Большой Теневик.
Всего-то и дела: цапнуть насекомое, откусить брюшко и глотнуть сладкой жидкости.
— Вы хотели видеть комсомольца на допросе.
Блюдечко отвечало на заданный генералом вопрос о том, как будут души узнавать друг друга после смерти.
К рельсам, зачем-то постучал сапогом по металлу.
Крошечные зубки Грейс обнажились в улыбке.
Небольшой риск, на который идешь ради королевского вознаграждения в размере семи нью-долларов в день.
Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне.
Холодок латунного шарика пронзил ее, словно электрический разряд.
– Потому что вы не знаете, как приготовить мясо.
– спрашивает Майк.
Не знаю уж, почему вы, испанцы, положили его титул в основу названия целой страны, назвав Табаско большую часть бывших земель ольмеков.
Мы разбиваем лагерь около реки.
но Джейк отчего-то усомнился.
Следом возникает резонное подозрение, что никаких носков тоже не существует.
«Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал.
Возможно, он даже не заметил секретаря.
– «Джеральд Кларк», – объявил Нат.
В глазах ее снова выступают слезы и катятся по щекам, но плачет она молча.
А у нас, к сожалению, начали об этом забывать.
С ним поговорить надо.
— Почему к первому встречному.
Он как будто сам заслушивался, оценивал себя.
Здесь есть деревья невероятных размеров, индийцы называют их баньян.
— воскликнул Алло.
Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
— воскликнула женщина, заливаясь слезами.
Когда мужчина бьет женщину кулаками или скалкой — это уже не домашняя наука, и я, наконец, решила, что не буду терпеть побои в угоду Джо Сент-Джорджу или любому другому мужчине.
Брат он мне, понял, мать твою.
У них хлеба нет.
– спрашивает Майк.
