Ты – говорящий дрозд, черный индийский скворец Майна.
Когда какой-нибудь добрый малый, бывший на заметке у полиции, нуждался в бумагах или аттестатах, я, конечно, не мог отказать и оказывал ему услугу без вреда для кого бы то ни было.
– Я не хочу это обсуждать, мистер Пиблс.
После моего выезда из вашего дачного поселка меня чуть не вогнал в гроб «Гелентваген», старательно имитировавший обычную аварию, а после того, как вы вычислили мой мобильный, в подъезде меня поджидали два мордоворота, которые не убили только по чистой случайности… Не многовато ли совпадений.
Черт, сейчас появится пятно на штанах, и кто-нибудь обязательно заметит.
Ночь озаряется красным светом, ярким, как адское пламя… Неровный, дрожащий огонь освещает кусты на краю леса.
Коломба грустно покачала головкой.
“Вот возьму и сдам этих предателей, — сгоряча решила я.
Но на своих дочерях она испытала, как не легко и не просто это, кажущееся обыкновенным, дело – выдавать дочерей замуж.
Это одна причина того, что такие браки очень редки, но есть и другая.
— Дэвид не мог оторвать глаз от фотографии.
– И кивком головы отпустил Кольцова.
— Что-то не слышу искренней благодарности в голосе.
На голове его грациозно сидела серебряная чалма, на плечах – черный кафтан, расшитый опять-таки серебряными нитями.
– Да, я – граф де Шанма; – сказал он.
Напрасно искала она Джека в толпе пассажиров и слуг.
- Если ты собрался сделать это, то сделай за углом, идиот паршивый.
А кавалеры-то тю-тю….
И расходятся к своим машинам.
— Ты будешь оглядывать комнату, словно думаешь, — ответил Джон.
— Прошлой ночью, — продолжил ранчер, — он опять приходил.
Сквозь бахрому ресниц лихорадочным огнем блестели ее изумительные карие глаза.
— А ты иди куда хочешь.
Так как никакого взгорка поблизости не оказалось, Сухов вскарабкался на дерево и там, на вершине, сорвал с себя противогаз….
— воскликнул Шеров.
- вскричала вскочившая на ноги Саша, что не произвело на спасателей никакого видимого впечатления, поскольку они продолжали колотить недвижного парнишку почем зря.
- Не совсем так.
К часовому подошел другой солдат и тихонько стал с ним говорить, боясь, видимо, чтобы пленник не проснулся и не услышал разговора.
В первые годы царствования Луи-Филиппа кое-кто еще верил в существование Людовика XVII.
Хорошенькая кассирша выдала ей двести тридцать пять долларов и шестьдесят три цента.
Она была дочь мелкопоместного барона.
— Тем приятнее слышать это, — сказал Людовик, все более и более интересующийся Олимпией и на пятнадцатом году впервые испытавший чувство влюбленности, — я надеюсь, что мы часто будем видеться в Париже.
Одной рукой она держала музыкальный инструмент, который называется гузла.
Рассказать о своих подозрениях, догадках Щукину.
У тебя открылась торговая жилка.
Никто не заслуживает этого больше, чем вы.
— Я жена Турецкого, пустите меня к нему.
Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте.
Редактор, который готовил материал для публикации в «Лайф», шесть недель спустя прислал Джонни письмо, в котором сообщил, что по числу откликов очерк «Смерть во второй смене» занял почетное четвертое место за все время существования журнала.
Сообщил, что любит ее и встретится с ней в Сузах.
– Нет, мне дело есть.
— Вы не знаете, как вам будет плохо, если вы сейчас же не посвятите нас в свои планы, любезный.
Впрочем, ей достаточно было посмотреть на сестру, чтобы последние ее опасения рассеялись.
Я прочел письмо три раза подряд и по ходу дела «уговорил» целую бутылку «Блэк Велвет».
Путешествие к ванной стало своего рода одиссеей, сафари.
— Вот увидишь, что я была права.
— Я вполне предоставляю все действия на ваше усмотрение, — сказал Людовик, — надеюсь, что вы выведете меня из этих тяжелых обстоятельств.
Оранжевый пар вырывался из ноздрей, грозно сверкали розовые глаза.
Когда я громко скажу «вы проиграли, принц», — войдите и оставьте дверь широко открытой, чтобы тот, кто будет здесь со мной, видел караул в коридоре.
— Молодого офицера по имени Сен-Марс.
Свернув в чащу и пройдя шагов триста, они выбрались на полянку, поросшую камышом и местами залитую водой.
Но, по правде говоря, Коцатль, у меня нет ни малейшего представления о том, куда мы направимся.
Дикторша не знала, что делать, редактор очумело выкатил глаза, и только беспристрастные операторы наводили фокусы в своих камерах.
Садись, мальчик мой.
— Это был голос мальчика.
Может быть, это самовнушение.
Теперь другое, двадцать лет, и я люблю, точно люблю, не восхищаясь собою, не подзадоривая себя, с страхом, что это не настоящее, что это не так, как любят по настоящему, что я недостаточно люблю; а, напротив, с страхом, что это настоящее, роковое, что я слишком люблю и не могу, не могу… не любить.
– Да, разумеется, – сказал Константин, вглядываясь в румянец, выступивший под выдающимися костями щек брата.
Ведь я и ко двору-то попала благодаря покойному маркизу, — а я не такой человек, чтобы забыть добро, которое мне сделали.
— Как бы… Словом, я хотел бы каким-то образом посодействовать в деле о взрыве в детском доме… Вячеслав Иванович включил меня в это дело и… так сказать, благословил… и я хотел бы поподробнее….
– Вот мужчина говорит.
Эта Верочка была во всех отношениях прелестная девочка: тоненькая, нежная и вместе с тем свежая, как только что снесенное яичко, с голубыми жилками на висках и шее, с легким румянцем на щеках и большими серо голубыми глазами, смотревшими из под длинных ресниц как то всегда прямо, не по летам внимательно; но лучшим украшением Верочки были ее волосы пепельного цвета, мягкие, как тончайший шелк, и такие густые, что мисс Бликс долго билась по утрам, прежде чем могла привести их в должный порядок.
Тропа тянется по склону среди крутых плит вдоль отвесной скальной стены, в которой видны громадные пещеры.
Теперь взгляни, сразу же за Трастевере, тоже по ту сторону реки, большой пустырь, а подальше, за пустырем, на вершине холма стена.
— спросила я, люблю иногда блеснуть французским.
Окруженные со всех сторон индийцы сдались, а сам Пор, раненный в правое плечо — единственное место, не защищенное доспехами, — начал шататься.
Девочку возьмите на руки.
Иногда Петр Арианович игрывал на бильярде.
– Ладно, я скажу….
— Но ты держал пистолет наготове.
Употребите все средства, чтобы помочь ей.
Триша улыбнулась, подумав о том, что она уходит из зоны устойчивого приема.
— И Бен Сира сказал: «Не бойся смерти, ибо таково твое предназначение» — ответил владелец магазина, и раболепная поза исчезла.
День был теплый.
В монастыре находилась семнадцатилетняя девушка по имени Габриэла — сущий ангел, как обликом, так и душой.
– Товарищ Сухов, я пойду… погляжу там, что к чему, – промямлил Петруха, отводя взгляд.
Он старательно пытался полировать оружие, но работа не ладилась.
– И она улыбнулась стыдливой улыбкой, придавшей такое милое и жалкое выражение ее старческому лицу.
Солнце повисло над горизонтом.
– В час дня тебе подойдет.
– Его величество.
Медсестра подключала приборы, и они громко стучали в такт слабеющему дедушкиному сердцу.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши.
Даже тот, кто невольно поверил всему или многому из того, что ей ставили в вину ее враги, не в силах удержать сочувственный вздох при мысли об этом лице, никак не выражавшем тех отвратительных пороков и преступлений, в которых обвиняли ее при жизни и которые еще и поныне омрачают и чернят ее память.
Я запил таблетки апельсиновым соком и вышел из дома.
Левин вернулся в гостиницу и испугался мысли о том, как он один теперь с своим нетерпением проведет остающиеся ему еще десять часов.
Полные драматизма страницы – свидетельство блестящей победы человека над природой – заставляют читателя радоваться и страдать вместе с героями этой удивительной повести.
Скебахус звал горшечника через тростниковый плетень, отделявший садик от пустырей; оттуда он завязывал с ним или с Амоном увлекательный, бесконечный разговор.
– А я заведу их так далеко, что ни один из них не вернется во Францию, клянусь вам в этом, мой дорогой король, – сказал Дюгеклен.
Когда я снова перевел все свое внимание на старого Мэтерса, то в первое мгновение подумал, что он заснул.
Так же будет проще.
Слова звучали мягко, но в голосе его послышались нотки какой-то ужасающей решимости.
Без… и что-то там дальше.
— Джин, — поправил он меня.
Поймав вопросительный взгляд Микки, сказал:.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете.
Он снова обхватил голову руками.
Значит, с Димкой все в порядке — и это два.
— Ты здешний, мальчик.
Я люблю только тебя.
Вы никогда не были ко мне расположены меньше, чем в данный момент.
Но который из них был Агентом 47.
А Он хочет, чтобы мы спустились в Китайскую шахту.
Абдулла повернул голову к морю, чтобы успокоить себя, но то, что он увидел, заставило его на время забыть и про Сухова, и про Саида.
Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора.
Короче, перестраховался.
«Я принял власть и не намерен удерживать ее ни на один день дольше, чем это требуется благом страны.
Она демонстративно ходила в замызганном халате поверх ночной сорочки.
Из-за него я едва не погиб, едва не сошел с ума.
Ей становилось что то неприятно.
Это все, что я могу сделать.
[ Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.
И что же я нашел.
Вы так торопливо назначили мне заместителя потому, что боялись, что в один прекрасный момент Ямайка вообще может оказаться без верховного начальника, если сэр Фаренгейт вдруг сойдет с ума от горя или кинется в драку очертя голову.
Единственная дорога, известная местным жителям, – это тропа паломников в Муктинат, которая проходит через Торунгзе.
Мы докурили косяк, потом Фи заставила меня отвернуться, раздела Каз и уложила ее в постель.
Это удивительно.
Здесь были исключительно обитатели квартала: владельцы мясных и съестных лавок, сапожники, кузнецы, работающие дни напролет на своих низких наковальнях, булочники и пирожники, процветавшие благодаря обжорству римского населения, ткачи и суконщики, изготовляющие тоги и туники, портные, которых можно было признать по длинным иглам, вколотым в верхнюю одежду.
– приказал рыцарь.
Он шел три часа.
